По одной из версий семейного предания настойчивость, с какой Ипполитэ Чантладзе зазывал к себе дедушку,

Объяснялась его положением, наличием в доме трех не­замужних дочерей, младшей из которых минуло двадцать. По этой версии даже задержка дедушки в Самтредии и опоздание на поезд было организовано отчаявшимся отцом — якобы он упросил своего хозяина Силибистро Чкадуа под любым предлогом задержать неженатого вино­дела до отхода поезда, а уж дальнейшее, дескать, я беру на себя, он из моего дома холостым не уйдет...

Внешне, казалось бы, события укладываются в эту вер­сию, подтверждают ее. Таким образом, в истории женитьбы дедушки проступает классическая ситуация: предприим­чивый отец, сладкоречивая мать, скрывающая за показным гостеприимством хитрые планы; сестры-белоручки, пес­нями и танцами пытающиеся привлечь гостя, и главная героиня — падчерица-замарашка (в нашем случае пле­мянница-сирота) , не смеющая помышлять о соперни­честве с сестрами, но в силу бесценных своих качеств одерживающая верх.

Думаю, что возникновение этой версии в немалой сте­пени спровоцировано ее близостью к обкатанной фоль­клорной ситуации. Однако дедушка, непосредственный участник событий, никогда не поддерживал ее, уверяя, что дело было не совсем так, и даже совсем не так.

Собственно, дедушка не отрицал, что Ипполитэ Чантладзе не прочь был выдать за него одну из дочерей и, может быть, в фаэтоне по дороге к дому разок-другой мыс­ленно коснулся этой возможности. Но беспечности и ли­хости в нем было гораздо больше, чем хитрости и деловой хватки, а потому думал он примерно так: «Ох и кутнем мы сегодня!.. А вдруг ему одна из дочек приглянется? » При­мерно так же отличались от фольклорных мотивы пове­дения сестер и хозяйки: сестры пели и плясали не для гостя, а только бы не ослушаться отца — во хмелю он был драчлив; а сладкоречивая хозяйка одинаково щедро пот­чевала гостящих в доме молодых холостяков, старых двоеженцев и монахов, давших обет безбрачия. Такая несуразная и в высшей степени славная семья!