Видеть прекрасно изданную пустую книгу так же неприятно, как видеть пустого человека, пользующегося всеми материальными благами жизни.
Белинский В. Г.
— Годердзи, иди сюда! — позвала она сына.
А Годердзи разинув рот смотрел на меня, потому что я подобрал с земли орехи и подкидывал их одной рукой.
— Кому я сказала: иди сюда! — повторила Домна.
18 а. Эбаноидзе
529
Я сбился с ритма, и орехи, как в поговорке, посыпались мне на голову.
Мальчик засмеялся. Посмотрел на мать и снова засмеялся. Домна схватила его за руку.
— Ни стыда ни совести!
Трудно было понять, к кому это относилось: ко мне или к маленькому Годердзи.
...Я шел в гору по нашей проселочной вдоль плетней и невысоких каменных оград. Над домами в глубине дворов струился невидимый дым каминов. Перед дверями кухонь сидели собаки и глотали слюни. В курятниках на насестах покряхтывали куры. Умаявшиеся за день дети, притихнув, поглядывали на меня. Только одна загорелая девчонка в куцем платье колотила руками по опрокинутому тазу и орала песню. При виде меня она перестала барабанить и, возбужденно оглядываясь на дом, крикнула:
— Мама! Мама! Дядя Ладо идет! — потом, обращаясь ко мне: — Дядя Ладо, ты почему не женишься на Нуце?
Мать девочки вышла во двор, молча взяла дочку за руку и потащила к дому. Девочка упиралась, оглядывалась и, смеясь, твердила:
— Ты обманщик! Ты обманщик! Почему ты не женишься на Нуце?
Соседи, которых я замечал во дворах или на балконах домов, отворачивались от меня или уходили в дом.
Единственный, кто поздоровался с обычной приветливостью, был встреченный по дороге работяга Ашот — отец моего побратима, да одна беззубая старуха, уж и не помню чья, зло прошамкала мне вслед:
— Ишь, смотрит, черт глазастый! Смотри, смотри!... Бесстыжие глаза дым не ест...
Я вспомнил свой первый проход по деревенской улице — проход, похожий на наше грузинское «лело», когда меня затуркали и зацеловали до пупырышек; вспомнил веселые прогулки с Нуцей, и мне сделалось грустно. Досадно и грустно.
Казалось, что для одного дня впечатлений было достаточно, но моя история ушла из-под контроля и потеряла чувство меры. Я понял это, когда, переступив порог мастерской, увидел на тахте молодого человека в джинсах и рубашке апаш. Он лежал, заложив руки под голову, и чтото насвистывал.