Эдишер Пагава еще ни разу не разомкнул губ. Сколько ему лет сейчас? Под девяносто, наверное...

— Нуца, сколько лет твоему дедушке?

— Восемьдесят восемь.

— Молодец старик! Он прекрасно выглядит.

— Почему вы ничего не едите, Ладо? Попробуйте, это я готовила.

— Раз ты, обязательно попробую...

— Она у меня настоящая хозяйка! Приготовить ли, постирать, выгладить — хоть сейчас могу ей весь дом пере­доверить, всех пятерых мужчин! — это Елена Эдишеровна объявила во всеуслышание.

«Четверых мужчин! — поправил я мысленно.— Чет­верых. Один из ваших мужчин все время отсутствует, так что не надо преувеличивать...»

— А как она шьет! — с ласковой улыбкой глядя на дочь, восклицает Елена и переводит взгляд с Нуцы на меня, и снова на Нуцу, и снова на меня, и на Нуцу, точно приши­вает нас друг к другу.

— Замечательная девушка! — говорю я, еле удержи­ваясь, чтоб не похлопать Нуцу по плечу.

— И характер чудесный! — подхватывает Елена.

— А красавица какая...— расплывается ясноглазая старушка Анета.— Вся в мать...

— Елена, как там наши дела? — прерывает их Бесо.— Ты ничего не забыла?

— Ой, ой! В самом деле! — Елена вскакивает из-за сто­ла, располневшая, но все еще стройная, с круглым гладким лицом, и неслышно выбегает из комнаты. Траурная двою­

Родная сестра тут же бросается следом. Каблуки ее туфель грубо тарахтят по паркету, и кажется, что вся она выпиле­на из фанеры и досок и сколочена в спешке. Жена Вахтанга тоже встает и плывет к дверям. Видно, у них там что-то важное приспело. Какое-нибудь блюдо..,. Вахтанг... Вспо­минает ли Вахтанг свою московскую циркачку? «Она по проволоке ходила, махала белою рукой...»

— Вахтанг! — кричу я через стол.— Давно в Москве не был?

— Март! — отвечает он.— С марта.

— Значит, скоро поедешь...

— В ноябре... Еще зеленого дерева в Москве не видел.