В лесистом ущелье мы нарыли десятка три землянок и огневых точек, понастроили шалашей. Над железной доро­гой нашли пещеры, из которых можно было забросать гранатами движущийся по рельсам поезд, и часами трени­ровались в «бомбометании».

Почти в каждом доме ржавели оставшиеся без хозяина охотничьи ружья: мы собрали их, вычистили и смазали и, разыскав по отцовским тайникам порох и свинец, набили пустые гильзы. Свинцовый ком расплавляли в чугунках и, сцедив через изрешеченные гвоздем консервные банки,

47

Отливали пули. Патронов набралось не так уж много, и мы берегли их, изредка тренируясь в стрельбе по целям. Целью служили яркие банки из-под американских консер­вов. Откуда они брались в деревне? Сколько я помню, самих консервов не только никто не ел, но и не видел, а банок было много.

До самого победного мая Джумбер не расставался с на­деждой попасть на фронт. Он был уверен, что для этого до­статочно найти бойцов, возвращающихся в часть после из­лечения и упросить их: видно, раненые из сухумского госпиталя крепко заморочили ему голову. Ближайшие от нас госпитали — целый лечебный городок — размеща­лись в построенных перед войной цхалтубских санаториях, и он несколько раз ездил туда с припасенной заранее мах­рой и чачей. В мирное время от нас до Цхалтубо можно добраться часа за два, но тогда в оба конца порой не хватало и суток.

Однажды он и меня подбил на такую поездку.

День прошел в поисках выздоравливающих раненых: солдаты охотно брали у нас табак и, хоронясь в кустах туи, пили чачу, а на просьбу взять на фронт весело смеялись: «Это можно! Нам такое подкрепление подходит!»

Возвращались ночью.

В Рионе дождались товарняка, идущего снизу, и, вос­пользовавшись темнотой, зашмыгнули на платформу.

Поначалу все шло хорошо; но на одном из перегонов нас обнаружила вооруженная охрана. Залились свистки, на­чалась погоня: мы бежали по платформам с горками песка и щебня, балансируя, перебирались по туго лязгающим буферам и сцеплениям, карабкались на вагоны, доверху загруженные углем. Вагоны мотало на поворотах, охрана палила в воздух, кто-то вопил: «Рви стоп-кран!» — а во тьме между вагонами жутко сверкали рельсы, и весь колос­сальный, многотысячетонный железнодорожный состав стальной лавиной грохотал в тесноте ущелья.