Нужно читать и уважать только те книги, которые учат понимать смысл жизни, понимать желания людей и истинные мотивы их поступков.
Горький М.
Когда солнце склонилось к закату и вернувшиеся из виноградников и с чайных плантаций мужчины и женщины опять неторопливо брались за дела, на этот раз по дому, а стада под перекличку детских голосов опять потянулись в горы, я прервал работу, поднялся из виноградника во
Двор, прислонил мотыгу к низко, на одной ноте гудящей липе и, сняв с веревки полотенце, отправился на речку.
— Осторожнее, сынок, не утони...
— Постараюсь, бабушка.
— Уж постарайся. Ты не голоден? Выпей молока.
— Когда вернусь.
— Не опаздывай, Ладо, не пугай меня!
— Не беспокойся, Теброне.
Я открыл калитку и вышел на дорогу, перекрытую вьющимся виноградом.
Река
Мурлыча песенку, я шел по тропинке, знакомой мне с самого раннего детства: я помнил, как мама или бабушка водили меня по ней за руку, а отец носил на плечах. Когдато она казалась очень длинной, но я рос, и она словно укорачивалась пропорционально моему росту. Совсем не такая длинная, как в детстве, но и не такая короткая, как в пятнадцать лет, тропинка эта прямо от нашего дома очертя голову бросалась под гору, прыгала и скакала по каменистым кручам, потом, переведя дух на развилке, пробегала мимо двора Раждена (через частокол можно было увидеть старика, сидящего в тени орехового дерева), нехотя задерживалась около Епифанова родника (Пармен Два Кувшина, урча от старательности, полоскал под струей здоровенный бочонок), ныряла в густой виноградник и, выбежав из него, с притворной важностью проходила мимо большого дома, необщительные обитатели которого всегда были для меня загадкой; но как только странный дом оставался позади, тропинка, будто вознаграждая себя за вынужденное потворство чужим вкусам, начинала отчаянно петлять и петляла до тех пор, пока не срывалась с кручи в овраг. Там, внизу, меня ждала поляна, которую я всегда проходил с невольным замиранием сердца. Притаившаяся глубоко в овраге, она никогда не видела солнца, и ее влажный, глухой, рассеянно-зеленоватый сумрак был таинственным, как морское дно. Где-то рядом бежал по камням ручей. Невидимый в густых зарослях хвоща, он тихо журчал, заливался, как маленький колокольчик, а местами, бурля около обложенных мокрым мхом валунов, низко, по-голубиному ворковал. Траву там никогда не косили, и она, не устояв, ложилась, спутанная, шелковистая, влажная. Заросли хво