В девятом классе его исключили из школы. Он ударил на уроке учителя физкультуры.

К нам в школу каким-то ветром занесло отыгравшего свое громилу баскетболиста, волосатого и сильного, как горилла. Баскетболист был матерщинник, циник и хам. Мы устраивали ему обструкции, жаловались на его вы­ходки новому директору, собирались писать коллективное письмо в отдел образования или в газету. Но все это было

Не то — мелко, низко. Утверждение справедливости по­добным способом не могло удовлетворить нас, снять накипь с мальчишеских душ, избавить нас от унижения. И только когда в спортзале на глазах у всего класса горилла получил по морде, мы поняли, что было пределом наших желаний, нашей невысказанной мечтой. У-у, какой это был удар! Гориллу шарахнуло об шведскую стенку, и с полминуты он не мог встать на ноги.

Жизненные ситуации, как экстремальные, так и обы­денные, предоставляют нам выбор, и в ряду возможных поступков всегда есть один, самый достойный, расположен­ный как бы в высшей точке отсчета и обычно с болью и за­вистью рассматриваемый снизу — мало кто способен жить на такой высоте. Джумбер всегда жил только там: казалось, для него не существовало шкалы, а была единственная выс­шая точка. За свою недолгую жизнь он ни разу не отступил от нее (может быть, потому-то его жизнь и оказалась не­долгой) . И я даже не уверен, что такой образ жизни стоил ему усилий: казалось, он просто так устроен. Огонь не мо­жет не излучать тепла и света, тогда как камень лишь в редких случаях высекает искру...

К этому времени отец Джумбера — Сандро Мхеидзе уже работал в районе. Из района, пользуясь новыми свя­зями, он попытался уладить скандал, с тем чтобы оставить сына в сельской школе; думаю, его далекой целью было получение медали — сделать это с помощью бывших со­служивцев было проще, чем в городе. Но у «гориллы» оказались свои связи, и, хотя сам он ушел из школы, от­стоять Джумбера не удалось.