Не успели они рассесться, как приехал Хромой со своим разведчиком Михаилом и Колей Утюгом из отряда Белого. Саша открыл рот — все разведчики в сборе. Никак, тотальная облава или всесоюзная «охота» намечается. Маронко обвел всех глазами, собираясь что-то сказать, но в этот момент зазвонил телефон. Он поднял трубку, потом сказал: «Сейчас» — и начат листать записную книжку. Воспользовавшись паузой, Саша наклонился к сидевшему рядом Белому:

— Что за экстренность?

— Джордано погиб, — тихо ответил Белый. — Сам сегодня с его матерью за телом ездил. Избит до неузнаваемости.

Саша оцепенел. Как же так... Господи, ведь вся тюрьма знала, что у него статус неприкосновенного лица... Как-то это не укладывалось в голове, тем более что он буквально неделю назад получил ответ на свою последнюю записку. Всего две недели назад состоялся совет, на котором четыре «офицера», как мальчишки, оспаривали друг у друга право дальнейшей опеки над Артуром. Это был редчайший случай, когда «пенсионер» оказался настолько ценен, что обеспечивать ему до смерти достойное существование считал для себя честью любой член совета. Саша с пеной у рта доказывал свой приоритет перед остальными, рассмешив всех до слез своей горячностью. Умом он, конечно, понимал, что для смерти хватит нескольких секунд, не то что недели, но никак не мог поверить в это — как это, был жив, и вдруг — умер... В сознании вертелся дурацкий вопрос: «Что, совсем умер? И больше не придет? Не может быть».

Маронко диктовал по телефону какие-то цифры — Саша догадался, что он заказывает гроб. Потом Маронко сделал еще одну пометку в свою записную книжку и положил трубку. Все шепотом обсуждали трагическую новость. Заметив, что шеф закончил переговоры, Хромой громко возмутился:

— Да что за чушь?! Я неделю назад по своим каналам узнавал — все в порядке! Да, его перевели в беспредельную хату, но там его и пальцем не тронули! Белый, ты не мог его с кем-нибудь спутать?