Вика морщилась; что бы она понимала в колбасных обрезках... «С панками, между прочим, оттянуться можно, как доктор прописал, а вот что с тобой делать?» — подумал Саша и отправил ее на кухню, а сам вернулся к уборке.

Когда он через полчаса зашел на кухню, она деловито суетилась у плиты. Нашла передничек, разобралась с продуктами; наверно, ее прикалывало хозяйничать в его квар-тире — создавалась иллюзия, будто жена готовит еду мужу. Саша хорошо знал ее мечты, но держал на своих обычных «трех условиях» — любовь без сплетен, надежд, последствий. Первое условие соблюдаюсь только Таней, остальные обожали делиться впечатлениями от Кровавого Цезаря — как и чем они с ним занимались. Его фантастическое равнодушие никого не удивляло: к нему привыкли и в него не верили. Вика, к примеру, считала, что он стесняется признаться ей в любви, а то бы они давно поженились. Да уж, такая любовь пылает в его робком сердце, что дальше ехать некуда. И без Вики он обойтись не может, как собака без бокового кармана.

За ужином она «прозрачно» намекала, что Саша — как любой другой мужчина — жить не сможет без женского присмотра. «Вот и найди себе любого другого, а меня оставь в покое», — кивал Саша, будто соглашаясь. Они перешли к чаю, и он попросил Вику достать с полки блюдо с маленькими пирожками.

И кто же их пек? — ревниво спросила она.

— А я. Мне утром нечего было делать, вот я и подумал:

«Дай-ка сам себя побалую». Серьезно, я пироги люблю. Только не с картошкой.

— Ты хочешь сказать, что умеешь печь пироги? — изумилась Вика.

— И не только. Вика, .мы, мужчины, конечно, жить без женщин не можем, но только не в плане быта. Мужики все делают лучше женщин, и если не делают, то исключительно из-за собственной лени. А уж я-то, как и мои парни, сам себя обиходить могу запросто, мне иногда просто жаль время терять.

Вика предпочла перевести разговор на нейтральную тему, отложив выяснение животрепещущего вопроса — какой пол лучше? — на более удобный момент. Ей не тер-пелось побыстрее залезть в постель, а Саше не терпелось побыстрее отделаться от нее.

Он, мягко говоря, лукавил, утверждая, что ему не нужны женщины. Как нормальный здоровый мужчина, Саша очень даже хорошо относился к сексу. Но тщательно скрывал свое слабое место — если бы та же Вика знала, сколько ему на самом деле нужно, чтобы насытиться, она бы принялась играть на его инстинктах, не вылезая из постели. Саша вовсе не стремился давать женщинам оружие против себя — он же не пропускал ни одной юбки, — поэтому притворялся, будто в ночных забавах заинтересована одна Вика, а он вроде как жалеет ее. Впрочем, его сильно выручала неспособность привязаться к какой-то одной девушке — если она начинала показывать норов, про нее можно было забыть. Других желающих хватало, и звать не надо — сами напрашивались.