— Проходите. Владимир Сергеевич ждет вас.

В кабинете Саша достал папку, не раскрывая, протянул ее человеку, восседавшему за массивным столом. Тот бегло просмотрел бумаги, удовлетворенно кивнул, убрал папку в ящик стола.

— Хорошо. Можете передать Сергею Ивановичу, что покрышки будут через неделю, как мы и договаривались, а вот с краской придется подождать. Краски получим только в начале месяца, где-то между майскими праздниками и Днем Победы. Раньше не получится.

Саша вышел из кабинета. Секретарша отвернулась, скрывая невольную улыбку, он покраснел. Вот всегда так: он мог делать серьезное лицо, сколько было угодно, но вслед ему почти всегда слышалось хихиканье. С этим он ничего не мог поделать — не станешь же всем подряд объяснять, что нечего смеяться над его ушами. Он был лопоухим, и недавняя стрижка еще сильнее выделяла его «локаторы».

Конечно, смех секретарши вовсе не повод злиться. Напротив, настроение у него было замечательное. А почему бы и нет? На улице — конец апреля, снег полностью сошел, даже в тенистых холодных местах растаял. Почки на деревьях набухли, солнце греет ощутимо, грязи по колено. Красота!

На автобусной остановке — толпа народу. Ничего не поделаешь, придется давиться. На такси он мог позволить себе ездить только ночью или в случае крайнего цейтнота. Влез в переполненный автобус, деловито посмотрел на часы: шестнадцать ноль-ноль. Сейчас к Маронко, потом на тренировку, потом домой. А вечером по телику футбол будет... На сегодня это последняя поездка, если ночью ничего не случится.

Ночные вызовы случались относительно редко. За полтора месяца его поднимали с постели пять раз и четыре — Мишку. Кому ехать, решал всегда шеф, они беспрекословно подчинялись. Один раз ездили с Мишкой в самую настоящую командировку — в Ленинград, на три дня. Мишка уверял, что на зарплате это скажется сильно — командиро-вочные хорошие. Посмотрим-посмотрим, за апрель они получат деньги не раньше третьего мая.