Удивительно — в голосе Хромого прозвучала отчаянная надежда. Это ужасная боль, когда уходит человек, ставший своим, близким, неотделимой частью твоей жизни. А в течение последнего гола все как-то вдруг заметили множество достоинств Артура, незаметных ранее под маской «аварийщика». И Хромой, выходит, переживал то же самое, что и Саша. И он не хотел верить.

— Спутать? — мрачно спросил Маронко. — Не веришь, можешь сам сходить, посмотреть — он в гостиной.

Все опешили. Осипшим голосом Хромой переспросил:

— Он здесь?.. Его... Его привезли сюда?

Никогда раньше Саша не видел Маронко в гневе. Он медленно поднял голову, и темные глаза сверкнули так,

Что всем стало здорово не по себе. Этот взгляд был страшнее оскала Цезаря.

— Да. А куда я должен был его привезти? — Начав спокойно, он сорвался в крик, лицо его исказилось. — Куда, черт бы тебя подрал, я должен был его везти? Куда я должен везти человека, который встал на мое место?! Который ответил за меня?! Человека, который за сутки знал, какая смерть его ждет, и доигран до конца? Я должен был оставить его в морге, так?! Пусть бы и дальше эти собаки делали с ним все, что хотели? Пойди, посмотри, как он изуродован! Его мать не узнала, ты понимаешь, что это значит?! Твари, я всего ждал, но не этого... Ведь уже в Серпухове договорился — при худшем обороте его признали бы не-вменяемым, но жив он остался бы. — Он помо. лчал. — Саша, у тебя сигареты далеко?

Саша молча достал «Кент», щелчком отправил пачку вдоль поверхности длинного журнального столика. Вообще-то считалось, что Маронко бросил курить, когда узнал, что болен раком, но время от времени он хватался за прежнюю игрушку,

В принципе все понимали, что неосторожный вопрос Хромого продиктован не страхом привлечь внимание милиции таким шагом. Это просто было слишком неожиданно; в то же время сразу стало ясно, насколько болезненно воспринимал случившееся Маронко. Арест Артура был ошибкой, это стало ясно давно, и Маронко проклинал себя за то, что позволил Артуру утоворить совет на эту жертву. Она была лишней, даже вредной — можно было обойтись без спектакля с подставным лидером. Маронко считал это одной из своих крупнейших ошибок, делал все для того, чтобы повернуть время вспять, вернуться к исходной точке, избежать потерь. А теперь, когда Артур погиб. Маронко не мог простить себе этой нелепой смерти. Когда к нему вернулось привычное хладнокровие, он вновь заговорил: