Толик удивленно воззрился на нее.

— Я тебе сказал то, что услышал от Соколова. Ему, наверное, лучше известно, чем болеет Матвеев.

Он говорил громко, не стесняясь, и Таня одернула его:

— Потише, не ори так. И ты Матвеева не видел, да?

— Нет, к нему же не пускают. Мишку видел, а Матвеева — нет.

— Но он же умер!

Толик вытаращил глаза.

— Кто тебе это сказал?!

— Да слухом земля полнится. Вся Москва неделю только об этом и говорит. — Стремясь уличить Васина во лжи, Таня для убедительности приврала сама.

— Не знаю. — Толик смутился, отвел глаза, чем еще больше укрепил Танины подозрения. — Я ничего такого не слышал. Да ну, Тань, этого не может быть. Кто он такой, чтобы о нем вся Москва трепалась? Добро бы политик был, или журналист, или спортсмен, а то — студент. Потом, не станет же Соколов врать!

К ним подошла Лика Колесникова, которой Толик последнее время усиленно строил глазки, взяла его под руку, осведомилась:

— О чем это вы секретничаете?

Не успела Таня и рта раскрыть, как Васин ляпнул:

— Какие секреты... Матвеев в больницу загремел, а Та - нюха почему-то решила, что он умер. Да еще говорит, что об этом вся Москва знает.

— Я не знаю, — елейным голоском пропела Лика. — Уже не вся.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — сказала Таня.

— Да ничего я не понимаю! — взорвался Толик.

На шум подошли еще две девчонки — Светка Никитина и Кира Левина. Таня ненавидела их с первого курса — что Лика, что Светка с Кирой были самыми большими сплетницами в институте.

— Давайте по порядку, — распорядилась Лика. — Матвеев все-таки в нашей группе учится, так что это не одной Кудрявцевой касается. — Она метнула в Танину сторону насмешливый взгляд из-под отягощенных французской тушью ресниц. — Итак, Матвеев в больнице. Или умер.

— Как — умер? — ахнула Кира.

События принимали нежелательный оборот. Таня хотела уйти, но Светка властно удержала ее. Лика продолжала:

— Это Кудрявцева так говорит. А с чего вы вообще все это взяли? Может, он прогуливает? Или опять в командировку поехал?