Наталья подошла, встала в дверях ванной, скрестив руки и наблюдая за манипуляциями брата.

— Я сначала думала, ты на свидание собираешься.

— Почти, — ответил Саша, втирая грим в кожу. — С Рамовыми повидаться хочу.

— Зачем? — поморщилась Наталья. — Оставил бы ты их в покое.

— Я ничего особенного делать не собираюсь. Припугну их и заставлю за символическую цену продать свою часть квартиры тебе, чтобы квартира была твоей.

— И куда они потом денутся?

— Какое мне до этого дело? Главное, чтобы их в квартире не было. Наташа, их не заботило, как мы будем жить, и я не считаю нужным беспокоиться за их судьбу. В конце концов, они взрослые мужики, выкрутятся как-нибудь.

- Мстишь?

— Скорее олицетворяю собой Возмездие.

— Не связывался бы ты с ними, не искушал бы судьбу. Не дай Бог, еще сядешь из-за этих подонков.

— Не сяду. Я очень хорошо знаю грань, где кончается закон и начинается уголовное дело, и умею ходить по этой грани, как по проспекту. Не переживай, все будет по - моему. Лучше скажи, я похож на «лицо кавказской национальности»?

Грим сделал его лицо смуглым, худым и замаскировал широкие, европейского типа скулы. Наталья пригляделась:

— Присядь на край ванны, я тебе брови подрисую.

— Зачем? Они и так черные.

— Они у тебя не срастаются на переносице, как у кавказцев. Потом, твои брови для кавказца узковаты. Я тебе просто лишние волоски нарисую.

Когда Саша вновь взглянул на себя в зеркало, ему по казалось, что он не имеет права говорить без акцента. Он влез в просторные темно-зеленые, слаксы, затянул ремень с таким расчетом, чтобы штаны висели на бедрах, а расстегнутая на груди цветастая шелковая рубашка выбивалась из них. Набросил на плечи ярко-коричневую кожаную куртку, водрузил на короткий нос круглые зеркальные очки с фирменной нашлепкой.