Видеть прекрасно изданную пустую книгу так же неприятно, как видеть пустого человека, пользующегося всеми материальными благами жизни.
Белинский В. Г.
...Выйдя на опушку, Таня устало присела на поваленный ствол дерева, поставила корзинку рядом. Несколько часов блужданий по лесу ужасно ее утомили. Она оглянулась — Ленки Муравич и Олега, ее младшего брата, видно не было.
Последний раз в этом году она ездила за грибами. Таня обожала собирать грибы, равно как и Ленка; в этот раз они за два дня набрали прилично, можно было бы и не ходить сегодня, но слишком велико оказалось искушение задержаться на даче хоть на день. Таня даже институт прогуляла.
Она взвесила корзину на руке — тяжело. И на даче стоят еще две такие же корзины. Хорошо, что Ленкин отец не уехал в воскресенье, он на машине, хоть не придется мучиться с тяжестями в электричке. Где-то вдали один за другим хлопнули три выстрела; лес есть лес, охотники стреляют, рассеянно подумала Таня, перебирая грибы. Наверно, надо бы найти Ленку, пока она не ушла слишком далеко, и возвращаться на дачу. Хватит, набрали достаточно, с грибами еще возни на полночи будет, а завтра — в институт. Но подниматься не хотелось — Таня сидела удобно, густой кустарник с трех сторон будто прятал ее, а ей сквозь ветви были прекрасно видны и опушка, и шоссе. Она почувствовала себя наблюдателем в убежище, потом усмехнулась, махнула рукой на свои фантазии и вновь склонилась над корзиной.
Шорох, треск сучьев совсем поблизости заставили ее замереть; осторожно, затаив дыхание, Таня повернула голову, вытянула шею... В десяти метрах от нее, тяжело дыша и опираясь рукой на корявый ствол осины, стоял Матвеев собственной персоной! Откуда, спрашивается, взялся Матвеев в лесу у Ленкиной дачи? Чудеса какие-то, ей-Богу.... Ошеломленная Таня молча разглядывала его. Какой-то странный он был, не такой, как обычно. Мокрые волосы в косичке — он даже летом, по жаре, так не делал, чтобы не «светить» свои оттопыренные уши, — на ушах повязки из пластыря, весь затянут в черную кожу, будто в комбинезон или скафандр. Глаза безумные, как у наркомана. И грязный, как свинья. Где, интересно, он так вымазался? Будто услышав ее мысли, Матвеев сорвал пучок жухлой травы, с ожесточением принялся оттирать одежду. Перчатки не снял — как родился в них.