.кроны зашелестели о мощи корней.

Выжить и вдруг становившиеся их физиологической сутью; другие просачивались только в родственную кровь, опасаясь смертельных инфекций от чужаков. Процесс шел долго с обязательными поражениями со всех сторон и выработавшимися инстинктами перегрызания корней врагов. А в глубинах потоков пуль­сировали энергетические центры видом узлов крове­носных линий — часть их лопалась от напряжения старости, часть пожиралась самой кровью жизни, ко­торая тут же текла к завязям новых узелков, давая им рост, а себе — новые векторы разгона. Экранное по­гружение в плоть узлов позволяло различить пласты безмерной массовости клеток, а в одной из них сту­ком сердца Бахметов определил дыхание собственной жизни. Состояние осязания себя было явно комфор­тней чувств обеспокоенности наблюдением за собой извне. Пока Бахметов переживал катарсис погруже­ний из себя в себя, силы одного из потоков — некогда самого быстрого и вездесущего из четырех, увы, ис­сякли и он на глазах пересох, не давая живительной влаги корням и кронам — стало освобождаться про­странство для некогда зависящих от него корней и крон трех потоков бессмертия.

«Иссякли,— Сергей вдруг открыл глаза.— Иссякли для истории. Нет ничего хуже на свете. Но я ведь сам заранее сказал, что все это будет длиться недолго. Разве можно выразить в словах то, чего раньше не знал и что будет впереди? Да и как знать, если — впереди? Значит ли это, что можно предчувствовать то, о чем не знаешь, и предчувствовать верно? Ах, да, предопределение»,— устало махнул себе рукой Бахметов.— «Если еще кто что может в этом объяснить. Но кто виноват, что ис­сякли? Обязательно ли это было предопределено? Не сами ли они выбрали себе дорогу?» — кто они — во­прос не задавался.— «У них был выбор между бес­смертным дыханием и пороком стяжательства — они выбрали стяжательство, избыточную сытость и раскол­дованную игру рационализма. Ну, конечно, расколдо­ванную»,— удивился он почти незнакомому для себя слову — и откуда брались все эти слова? — «Получа­ется, судьба и выбор связаны между собой? Конечно, связаны — ведь ее атомы складываются в комбинации каранашариры и встает выбор поступка и человеку, и народу — а там уже идут новые комбинации. Зна­чит, выбор все-таки есть»,— с облегчением сам себе улыбнулся Бахметов.— «И можно обойти тупики иссякновения сил. А в жизни должна быть тайна — она и питает силы. Тайна строительства»,— устойчивой чередой пошли совсем уже сумасшедшие мысли.— «Тайна — благоговение перед жизнью и забытое всеми смирение перед неведомым, строительство — с опорой на собственные силы, а не на чужие материальные ре­сурсы и чужую кровь. В строительстве — вся жизнь, а тайна дает вечность. В самом себе и есть тайна пути к гармонии и Богу. Тайна эта должна быть и в каждом человеке, и в каждом народе — тогда она поведет впе­ред все человечество и, конечно, с учетом провалов во всей его истории. Тайна и строительство — выход из тупика. У каждого человека есть миссия понимать, что для себя — как человека и как части народа, и чело­вечества,— он должен понимать миссию сохранности тайны и желания строить».