Я находился в почти безвыход­ном положении — аукнулась мнетаки история с коллекцией Тихоми­рова. Выполняю давнее обещание рассказать об этом чуть подробнее. После получения гонорара от Бахметова и, нельзя не заметить, мо­рального удовольствия от факта, что шедевры всё-таки остались в России, я взял билеты на Мальорку и махнул туда с подругой на три недели. Я не являюсь любителем пляжных полудрёмных отмоканий, считая это абсолютно идиотской тратой времени, но тут как-то под­расслабился и вообще потерял раз­ницу между днём и ночью, запивая красным вином остатки воли во­обще к какому-нибудь действию.

Умом понимая, что отсыпаюсь за все пять послеуниверситетских лет, сердцем я совсем потерял чувство реальности, перестав соображать, в каком мире я на­хожусь; что в оставленной мной Вселенной есть Рос­сия, есть Петербург, есть Загородный проспект; есть за­пыленная уже, видимо, квартира, куда каждое утро по обязанности заглядывает Агния Петровна — соседка с верхнего этажа, подкармливающая оставленного мной старого чеширского кота. Захватившая меня лень вы­давила из тела остатки каких-либо мыслей и лишь в редкие секунды в голове мелькали тени странных ощущений, что подобное томление уготовано всему «золотому миллиарду» и что в своем полусне он про­спит все новые знаки судьбы. Галиматья образов без­ответственно пролетела в моём распухшем от безделья мозгу и исчезла за горизонтом невостребованного мной смысла. Я, всегда клеймивший полурастительное про­зябание «Ното 8ар1еп5'ов» в шезлонгах, на песке или широкой постели под ласковым кондиционером, от­странённым взглядом любовался никуда не спешащим собой, едва передвигающим ноги в направлении еды или кушетки, единственным желанием которого было только стремление остаться одному. Природа, однако, скоро взяла своё, и уже через неделю аутичного суще­ствования, я вдруг стал замечать и окутанные зеленью горы, и пробивающиеся в ущелье тропинки, и горячее тело моей подруги, прошедшей, видимо, тот же цикл погружения в источник покоя собственной души и обо­дрившейся на день-два раньше меня. Сидеть ещё пол­торы недели на одном месте я был уже не в силах и уговорил уже вполне романтично настроенную спут­ницу прогуляться по местам, где юный Моцарт развле­кал музыкой красавиц пастушек. Осмотрев все замки. отстранённым взглядом любовался никуда не спешащим собой.