Часть III

Глава 1

Мысли о Гольц недолго дер­жали вышедшего из клуба Бахметова. Позвонив по секретному но­меру Хилькевичу, он сообщил о го­товящемся нападении на серверы. Потом, как-то сами по себе, в го­лове уже завертелись и расчерчен­ные днем варианты дальнейшего хода разбирательств о комбинате — по одному из самых авантюрных и даже рискованных сюжетов выхо­дило, что Сергей был вправе хоть сегодня съездить в Петербург и от­туда учинить иск от банка к мэрии Москвы. При мысли о том, что он может вернуться домой; увидеть Садовую, Сашеньку и Катю, сладко защемило сердце. Бахметов усмех­нулся и совершенно неосознанным

Движением остановил проезжавшую мимо машину. Он хотел ехать немедленно на вокзал, ехать несмотря ни на что — Сергей Александрович понял, как ему опо­стылела шумная сумасшедшая Москва, где все (или почти все) завоёвывают мир или, на худой конец, все его деньги; где всё мельтешение и существует только для выгрызания границ места под солнцем; где давно уже всё, что связано с понятиями человеческой морали, выгрызено инстинктами звериных желаний обладать любой ценой. «И я тоже лезу топтать эту площадку»,— почти с ненавистью Бахметов вдруг вспомнил Раев­ского. Но неужели Россия обречена разлагаться из-за непомерных аппетитов москвичей? Ответить на этот вопрос Бахметов себе уже не успел, поскольку заме­тил, что автомобиль остановился у дома на Гончарной улице. Сергей Александрович в болезненном недоуме­нии посмотрел на водителя и вдруг понял, что назвал ему свой адрес. Положив на панель управления пять­сот рублей, Бахметов вздохнул на бытовую предопреде­ленность, молча выбрался из машины и пошёл к арке. Судьба оказалась хитрей желаний — ехать в Петербург, видимо, было рановато.

— Какой ненадёжный кавалер,— топнула ножкой Ариадна, встретив Бахметова у подъезда.— Я вас обы­скалась. Бросили барышню посреди вертепа и даже не потеряли вид порядочного человека! Если в вас оста­лась хоть капля того, что люди называют совестью, вы должны немедленно извиниться и пригласить меня в кондитерскую за углом. Что вы там бормочете? — хмык­нула она, упёршись в бок кулачком.— Имейте в виду, что кротость моя скоро иссякнет и я вас укушу. Наконец-то, увидела у вас подобие улыбки. Какой всё-таки байбак и нелюдим! Ну почему, почему вы всё время молчите?