Вниз и Вверх - Часть 72

Книга всегда была для меня советницей, утешительницей, красноречивой и спокойной, и я не хотела исчерпать ее благ, храня их для наиболее важных случаев.

Жорж Санд

Библиотека


3
Книга про астронавта
Существуют самые различные книги. Одни из них созданы для того, что бы развлекать читателя, другие
3
Экстремистская книга Квачкова
Книга под названием Кто правит Россией была названа экстремистской. Владимир Квачков – бывший
3
Книга для детей шокирует
Новая необычная книга, выпущенная в Казахстане, повергла родителей в шоковое состояние. А ведь
3
Новая книга Ковеларта
Дидье ван Ковеларт не так давно выпустил новую книгу с интригующим названием «Принцип Полины». В

Опрос на сайте

Любите ли Вы читать книги?
Да, читаю постоянно
Читаю редко
Нет, книги не читаю

Вниз и Вверх - Часть 72

Отдышавшись, пошел по вагонам. Элико нашлась в переполненном общем. Судя по ее лицу, она не очень обра довалась моему появлению. Торопливо встала и вышла в тамбур. «Я спутала станцию. Решила, что ты не пришел»

Все объяснилось так просто — но я не отрывал глаз от Элико: здесь, в вагоне, она казалась совсем другой. Она потрогала мою рубашку, провела рукой полбу: «Где ты так взмок?» — «Бежал за поездом».— «За мной бежал?» Я кивнул. «Сумасшедший...» Забилась в угол между печ­кой и дверью (у другой двери курил инвалид на грубом протезе), расстегнула мою рубаху и дула за воротник* иногда ее рука проскальзывала туда же и легонько каса­лась моей груди: «Еще не остыл,— шептала она,— сума­сшедший...» Проводница за нашей спиной возмущенно фыркала. Когда она заходила в вагон, я притискивал Элико к двери и целовал.

Кругом гремело и лязгало железо. От махорки першило в горле. Пахло гарью и грязью.

Поезд шел мимо гладко стесанных белых скал — может быть, тех самых, что я видел в бинокль из Большой зеленой долины.

Поздно вечером мы были в Тбилиси

Так я впервые попал в город.

Город

За тридцать лет я настолько сжился с ним, что трудно восстановить первые впечатления. Одно очевидно — это был другой город, не тот что сейчас. На его улицах можно

Было встретить мацоищика с осликом, шарманщика на фаэтоне, сухопарых стариков в черкесках и азиатских сапогах, несущих свой экзотический наряд с достоинством, но не без вызова. А под пасху к базарам по улицам гнали гурты испуганных овец. Районы новостроек едва вырисо­вывались в проектах архитекторов, самый старый из них — Сабуртало, кончался там, где вскоре после войны подня­лись Дома специалистов: конечная остановка троллейбуса в этом направлении так и называлась: «Дома специалис­тов». Неподалеку от них каждый день шумела толкучка, особенно оживленная по воскресеньям. Обитатели зверин­ца в долине речушки Вере еще не задыхались от нехватки кислорода, и туры, взбегая на искусственные скалы, виде­ли вокруг не заслоненные многоэтажными постройками холмы и горы и, радуясь родной стихии, охотно размножа­лись. Горячие источники, не перерезанные подземными магистралями, сполна обеспечивали водой знаменитые серные бани, и под их сырыми пупырчатыми сводами с плеском ушатов и гулким стуком деревянных шлепанцев-кош перемешивались монотонные баяты банщиков. В многочисленных пекарнях приветливые рачинцы пекли хлеб, пахнущий за версту и не только украшающий любой стол, но способный заменить самое роскошное угощение, особенно вкупе с овечьим сыром и бутылкой очень сухого кахетинского, которое в ту пору продавалось, как «Столо­вое № 8». А уютный проспект Руставели походил на боль­шую гостиную, где, не сговариваясь заранее, можно было увидеться с друзьями, щегольнуть обновой и услышать городские сплетни. Трущобы на Песках еще кишели кры­сами, Метехская скала не была облицована гранитом, Аичисхатскую базилику находили в закоулках у Воронцовского моста только старожилы, а на старой киностудии у другого моста, названного в честь героев-челюскинцев, снималось плохое кино. Тбилиси был тех размеров, когда городские дурачки не терялись в нем, их знали и баловали: на левом берегу бритоголового, одышливого толстяка Кику; на правом — беззубую старуху Наргизу с набеленным как маска лицом и пунцово накрашенными губами — стоило ей обернуться на робко следовавших за ней мальчишек, как они разлетались вспугнутыми воробьями. Нередко движе­ние на улицах застопоривала похоронная процессия: впере­ди над толпой покачивался гроб, выстланный атласом