— Смотря сколько им заплатить, — заметил Слон.

— Да сколько ни плати, — встрял Хромой. — Шура, если их не та муха укусит, они от миллиарда откажутся. Я с этим столкнулся, когда моих людей Лысый подставил. Вспомни Муравича. — (Имя этого судьи не только в Организации, но и во всей криминальной Москве стало символом необъяснимого упрямства). — А кстати, его кто-то из наших ликвидировал или сторонние?

— Борис, слишком много знать — вредно для здоровья, — назидательно сказал Артур. — Нет его — и спи себе спокойно. Вернемся ко мне. Я считаю, что мне необходимо сдаться хотя бы потому, что это развяжет вам руки. А далее — я играю свою игру, вы — свою. Удастся ваш план — значит, я из тюрьмы выйду на пенсию либо займусь обучением молодежи. Нет — значит, судьба у меня такая. Смотрите на вещи проще, в конце концов. Я не незаменимый. И уж лучше пойду под расстрел, чем погибну так, как Пеликан. — Он презрительно фыркнул. — Быть зарезанным скальпелем, да еще и неопытным грабителем... Если и умирать, то так, чтобы на том свете со стыда не сгореть и чтобы никто зубы не скалил над твоим трупом.

Саша отвернулся, скрывая невольную улыбку. Хорошее выражение, можно понимать его по-всякому. Особенно если вспомнить его собственную привычку именно скалиться, только не над трупом, а за секунду до того, как человек погибает.

— Итак, к чему же мы пришли? Подытожив все, что вы предложили, мы получили примерно такой сценарий. Артур сдается практически невиновным, кто-то берет на себя основную тяжесть, мы мешаем следствию, находим всем лучших адвокатов, добиваемся смягчения возможно большего числа приговоров. Какие возражения?

— Оставим как рабочий, — сказал Хромой. — Артуру не завтра идти, ему еще легенду надо приготовить, всех, кто за решеткой, оповестить не помешает, чтоб в показаниях разногласий не было. Это месяц или два.

— Еще один вопрос. Добровольцы, — сказал Слон. — Артуру команду собрать надо, и по Москве подобающий сплетняк пустить не лишним будет, чтобы все честь по чести выглядело. А то мы скажем, что разбиты, а осведомители скажут — ничего подобного.