Мужики из двадцатого парка решили, что ввязываться

В разборку — себе дороже будет, поэтому молча стояли в стороне. Рэкетиры похватались за стволы; в ближнем бою от огнестрельного оружия мало проку, если не свыкся с ним, как с продолжением руки. Зато против лома нет приема — правило уличной драки, известное даже детсадовской малышне.

С невыразимым удовольствием Яковлев опустил монтировку на плечо одного из тех, кто бил его в памятную ночь, хрустнули кости... Кровь ударила в голову, азарт пьянил так, как не способна водка. Разом выплеснулось все нервное напряжение, последние дни державшее всех в тисках, вся злоба нашла выход и достойное применение. Потасовка началась знатная; наверное, впервые в жизни Валера дрался с таким удовольствием, расплачиваясь и за свои неприятности, и за Аленкины, и за многое другое...

Он дошел до такого состояния, что не сразу понял, что за леденящий душу звук раздался рядом, а ведь такой звук издает только милицейский свисток... Переводя дух, оглянулся и растерялся: а где же менты? Драка прекратилась, а ментов не было и в помине. Зато прямо на тротуаре стояла знакомая «Тойота-Королла», и от нее, сильно хромая, шел невысокий щуплый мужчина лет сорока пяти, в шикарном костюме, в сопровождении трех телохранителей, и крутил на пальце шнурок свистка. «Блин, когда они узнали?» — изумлялся Яковлев. Будто следили за развитием событий, дежуря неподалеку.

Он быстро оглядел «поле боя». Раненых вроде бы не наблюдалось, хотя стрельба была. Битых много, и среди своих, и среди рэкетиров. Среди последних имелись и покалеченные — обозленные таксисты лупили железками по чему придется. Пошатываясь, поднялся с земли нокаутированный Майор, углядел налитыми кровью глазами Яковлева, рванулся к нему. Хромой мужчина, стоявший как раз между ними, с гадкой улыбочкой в последний момент подставил ему ногу, Майор опять растянулся. А тот назидательно сказал:

— Не трожь парня. Если силу девать некуда и пуль хватает, найди себе соперника посерьезнее.

— Тебя, что ли?

— Я для тебя, дорогой, слишком серьезен.

Очухавшись, Майор вгляделся в лицо мужчины, неуверенно сказал: