Саша развернул ее и обомлел. На первой же полосе, внизу, в рубрике «Срочно в номер»: «Разгромлена беляевская группировка». У него потемнело в глазах, строчки прыгали. Черт подери, почему ему не сообщили?! «Вчера днем на территории малого предприятия «Миф»... В результате тщательно спланированной операции... 19 членов беляевской группировки...» 19 человек?! Откуда столько... «Изъято 15 единиц боевого огнестрельного оружия...» Идиоты, у них что, трех минут не нашлось, чтобы избавиться от оружия? «Главарь — 34-летний москвич, нигде не работающий Леонид Кизимов...» А кто это? Вроде бы он ни разу не слышал этого имени... Саша обалдело хлопал глазами, пока не вспомнил, у кого была «липа» на это имя, и едва не подпрыгнул на стуле. Лешка Аспирант! Лешка?! Да быть того не может, он же осторожный, дьявол... И как получилось, что девятнадцать человек накрыли одновременно? Вместе

С Лешкой?! Какого х... он сам делал в этом сраном «малом предприятии»?! У него же большой отряд, это не Цезарь, который катается сам, потому что его людей можно по пальцам пересчитать. И какого черта они днем в таком количестве куда-то поперлись? Днем, да еще в МП — там пятерых за глаза хватит, это же не разборка...

Толик, выполнявший зачастую подозрительные — типа бронированных стекол — заказы Матвеева, конечно, знал о его подпольном бизнесе. Одними глазами он спрашивал, что тот по этому поводу думает; Саша выразительно развел руками, показывая, что впервые слышит, вернее, читает о таком провале. Газетой заинтересовалась Таня; Саша мо-ментально сложил ее, передал обратно Толику, покосившись на свою соседку. Толик понимающе кивнул — если она начнет его расспрашивать, отчего Матвеев так изменился в лице, он что-нибудь соврет.

Едва дождавшись конца пары, Саша сорвался с места, бегом рванул в раздевалку; в «аляске» нараспашку добежал до машины. Забыв о том, что дороги покрьггы снежной кашей и вместо отцовского кооператива можно приехать в морг, он гнал как сумасшедший. Его заносило на поворотах, один раз задел-таки столб — на правом крыле «девятки» осталась вмятина, — но его это не задержало даже на минуту.