Как им не тошно от самих себя? Они были выхолощенными, они боялись одиночества, они сбивалась в кучки. Таня припомнила, что Сашка всегда был занят какими-то важными делами, и ему не становилось скучно одному — он легко находил пищу для ума и занятие для рук. Не то что ее бывшие друзья.

Он не позвонил ей ни в первый, ни во второй вечер. Таня успокаивала себя мыслью, что он может быть загружен делами, и никто не знает, как там у него сложились обстоятельства. Может быть, у него нет возможности позвонить. Криминал — это не турпоездка в соседний город, все может произойти, никто ни от чего не застрахован.

На четвертый день его отсутствия Таня летела в институт, как на крыльях. Ей казалось, что он обязательно приедет, он ведь сам сказал, что намерен отсутствовать всего два-три дня. Но... прошла первая пара, вторая, а его не было. Чуть не плача, Таня подошла к Васину:

— Толик, ты не в курсе, где Матвеев?

Толик воззрился на нее с нескрываемым удивлением:

— А ты что, не знаешь?

— Нет. — У Тани задрожали колени: ей показалось, что Толик скажет ей нечто страшное.

Толик пожал плечами:

— Он в больнице. Четвертые сутки в реанимации.

— Что?! Что с ним? — Она судорожно вцепилась в его рукав.

— Да не ори ты так, — он досадливо поморщился. — Жить будет. Перетравились они всей бригадой. Поехали в кабак, в эту, как ее, «Синюю розу» на Каховке, и отравились. Они еще вовремя спохватились, да и то потому, что Сашка со своей язвой быстро отреагировал. У него кровь горлом

Пошла, его в больницу повезли, а по дороге еще восемь человек свалилось. Сашку сразу в реанимацию — он без сознания был, — остальным кишки промыли и по обычным отделениям рассовали. Пятнадцать человек госпитализировали. «Синюю розу» закрыли менты — помимо наших, еще двадцать три человека в больницу попали. Говорят, отраву какую-то в водке нашли — то ли ртутную соль, то ли еще что...

— Откуда ты это знаешь?

— Мне Мишка, брат его, звонил. Вчера. Говорит, через неделю всех выпишут. Ну, Сашка-то задержится — ему весь желудок разъело.