— Может быть, пойдем покурим? А то мне одной скучно.

Сказала — и испугалась: вдруг откажется, постесняется

Остаться с ней наедине? Но он кивнул и повел ее к выходу из зала.

Они ушли на дальнюю лестницу, забрались на широкий подоконник; не спрашивая, есть ли у нее сигареты, Саша протянул ей свой «Кент». Щелкнул зажигалкой, которой Таня немедленно заинтересовалась. Из желтого металла, с вычурным вензелем — красивая вещь.

— Золото?

— Да. — Он тут же пояснил: — Отец подарил, когда увидел мою фамилию в списках пос тупивших.

— Я смотрю, ты у нас богатенький буратино, — пошутила Таня.

— Скажем так: не богатый, но я недурно зарабатываю, — отпарировал он.

— Не тяжело тебе учиться и работать?

— Тяжело. Но, Таня, есть одно «но». Студент у всех людей ассоциируется с нищетой. Считается, что у него вечно нет денег, что он вечно голодный и оборванный, вечно попрошайничает — у родных, у друзей. Мне меньше всего хотелось бы культивировать образ бедного студента, находиться на иждивении отца, хотя у меня есть такая возмож-ность: мой отец — председатель кооператива. Я хочу быть независимым, но не хочу в то же время в чем-то себе отказывать. Поэтому несу двойную нагрузку. И после института стану хозяином своей судьбы, буду иметь хорошую работу и хорошие деньги. Так что я загодя привыкаю много работать, чтобы Много зарабатывать.

Разговор сворачивал совсем не в то русло, которое было нужно Тане. Не для того она ждала этого вечера, чтобы узнать его планы на будущее.

— Саш, почему ты такой серьезный?

— Я не серьезный, — поморщился он. — Просто не считаю нужным засиживаться в детстве, как большинство наших ребят. Они наивные дети, за которых все решили ро-дители. А я считаю себя взрослым человеком, я думаю сам, своей головой, и способен нести ответственность за все свои действия.

— Никогда не смеешься...