(Такая у него была присказка— «бум говорить».) Одернул гимнастерку и подмигнул мне:

— Пойду командиру доложу. Чтоб жену подготовил. Бум говорить, они соседи, ему и карты в руки: по-соседски, с каплями, с валерьянкой...— И опять подмигнул.

Когда я вышел в коридор, он стоял у телефона и ру­гался с «коммутатором»; видно, тот долго не соединял. Наконец на другом конце провода загремел баритон, та­кой сочный и зычный, что я, даже стоя поодаль, слышал все.

— Очеретяный у аппарата. В чем дело, Маратов? Что там еще у вас? — была в голосе и в повадке нашего коман­дира этакая вальяжность. И внешне — красивый, холеный, он походил на полковника царской армии, в особенности когда являлся к построению части со своей собакой — великолепной борзой по кличке Цезарь.— Хоть в воскре­

Сенье обойдись своим умом! Ну! Что ты молчишь, Мара­тов? Але!..

Маратов порывался заговорить, но, видно, не знал, как начать, сдвинул на затылок фуражку и слишком бодрым для такого сообщения голосом сказал:

— Бум говорить, ничего страшного, товарищ подпол­ковник: там замполита убили.

На другом конце провода наступило молчание. Длилось оно довольно долго. Затем сочный баритон спросил с гне­вом и надеждой:

— Ты что, Маратов, пьян?

— Никак нет, товарищ подполковник.

— Что же ты тогда мелешь? Откуда такие сведения?

— Капитан Буката из области звонил. Правда, дневаль­ный его не понял из-за плохой слышимости и дикции. А сейчас шофера вернулись, которые с ними на охоту ездили. Ефрейтор Рыжиков и рядовой Дзидзигури.

— Охотники, так их мать! Доохотились! А за каким их в область занесло?.. Слушай, Маратов, ты ничего не спу­тал? Такими вещами не шутят!

— Да какие уж шутки, товарищ подполковник. Бум го­ворить, все подробности известны. Прооперировали, но без толку. Готов...

На том конце послышались женские возгласы, невнят­ная брань, собачий лай. Наконец, трубку бросили без предупреждения.