— Плохо верится в то, что ты способен даже целоваться без любви.

Он пожал плечами:

— По своему опыту могу сказать, что отсутствие любви между партнерами особой роли не играет. Женщина не замечает разницы, поскольку я достаточно техничен, а мне любовь с успехом заменяет тщеславие.

— То есть?

— Видишь ли, все до единой женщины, затаскивавшие меня в постель, недоступны для других — кроме мужей, разумеется. И мне льстит их внимание. Опять же про физиологию не стоит забывать.

Последняя его фраза добила и разозлила Таню.

— Ох, Матвеев, вот только не надо притворяться хуже, чем ты есть!

— Я сказал тебе правду.

— Да врешь ты все! Ты просто играешь на нервах, напрашиваешься на сострадание, не более! Правильно, где ждать любви, если ты спишь с замужними! Ты найди себе нормальную девчонку, и от твоей меланхолии следа не останется.

— Под нормальной девчонкой ты подразумеваешь себя?

— Хоть бы и так! Не думаю, что я хуже остальных твоих любовниц.

Он смотрел на нее с нескрываемым сожалением, затем горько усмехнулся и устало сказал:

— Мои условия ты знаешь. Но соглашаться не советую — ты потом, не сейчас, а через год или два, будешь раскаиваться.

Таня оперлась руками о стол, наклонилась над ним.

— Позволю себе не прислушаться к твоим советам. Но сначала я хотела бы знать — раз уж мы начали торговаться, — что я получу в обмен на соблюдение твоих условий. — Она говорила отрывисто, еле сдерживая раздражение.

— Все, что я делаю, я делаю на совесть, — флегматично отозвался он. — На данный момент могу обещать только это. Ну и, конечно, я нигде не буду хвастаться. О том, что я был у тебя, не узнает никто, если ты сама не проболтаешься. Кстати, мои условия распространяются и на меня — не только ты, но и я ничего не могу требовать. Мы оба не имеем никаких прав друг на друга. — Он поднял на нее

Глаза. — Тебя еще не отпугнуло мое рассудочное отношение к таким вещам?

— Представь себе — нет.

— Хорошо. Пусть будет так. — Он достал из заднего кармана джинсов квадратную упаковку из серебристой фольги. — Вот.