Ла, взятку директору дала, чтобы меня восстановили. Ну зачем это надо было?! Я ее об этом просил? Так нет, она же мать, она же лучше знает, что мне надо! Она, видите ли, нашла деньги и испугалась, что я их пропью. Ну да — два года копить только для этого... В конце концов, это мои деньги, я сам их заработал, так какого хрена она ими распоряжается? Какая разница — я бы их пропил или батя?

Кто-то другой посмеялся бы над злоключениями Витьки, но Валера его прекрасно понимал. В один день лишиться всех своих сбережений — и именно тогда, когда они нужны позарез. Самое обидное, и не сделаешь ничего — мать родная, не посторонний человек. Домашний рэкет, ей-Богу.

— Вот так, — сказал Витька. — Я хлопнул дверью и ушел. И больше туда не пойду, потому что это не жизнь. Взял водки и пошел к тебе горе заливать. А к кому еще? Больше ни к кому не хочется... Ты мало говоришь и много слушаешь, тебе можно выговориться. Вот сейчас напьюсь, все скажу и пойду спать к кому-нибудь из ребят...

Первая бутылка опустела, а Витька еще не излил все свое зло на окружающий мир. Ему все надоело, надоело даже быть панком, потому что все к ним привыкли и не считают их сумасшедшими. Обидно было, что не удается жить свободно, что ему приклеена куча тягостных обязанностей. Он только начал выбираться из болота, а обуза тянет его назад...

Звонок в дверь оборвал рассуждения Виктора на самом интересном месте. «Начинается», — немного раздраженно подумал Валера. Наверняка кого-то — а если точнее, то Цезаря — жареный петух в одно место клюнул, придется все бросить и ехать к черту на кулички, как обычно. Сделав Витьке знак на всякий случай спрятать рюмки, Валера открыл дверь.

Привалившись плечом к косяку внутренней двери, стоял Цезарь. И выражение его лица было точно таким же, как у Витьки. «Тяжелый день, — подумал Валера. — Ему тоже на жизнь пожаловаться приспичило». Судя по тому, что он был в тапочках и без куртки, он уже заходил домой, а Валера, заговорившись с панком, проморгал момент его возвращения.

Сашка подозрительно покосился на Валеру — тот притворился, что ничего не было, они и не пили, — постоял, приглядываясь к Витьке. Панк был настолько пьян, что притворился чересчур трезвым. Саша фыркнул, плюхнулся на Балерину табуретку, оперся затылком о стену.