Он вспомнил, как приехал к ней, чтобы сообщить убийственную новость. Как он, Кровавый Цезарь, жестокий человек, в течение часа не мог сказать ей этого. Как ему при

Шлось уставиться в окно, чтобы не видеть ее глаз. Когда он через полминуты повернулся, она сидела, закрыв лицо ладонями. Она не всхлипывала, не билась в истерике, но слезы лились безостановочно. И Саша поймал себя на невольном ощущении вины. Он остался жив, а Артур умер. Умер, чтобы спасти и его в числе прочих. Тогда он сам себе и пообещал, что не оставит девушку по крайней мере на тот период, который потребуется ей для возвращения к нормальной жизни.

О ее безопасности и материальном благополучии ему думать не стоило. Ее брат Володя уже занял положение звеньевого в бригаде Хромого; девушек, чьи братья или близкие числились в Организации, никто не осмеливался трогать. А деньги... Проблему с деньгами, оставшимися на «счету» Артура, Маронко решил просто: он разделил их между его матерью и Раисой. Раиса отказывалась, но это ничего не меняло. А Саша пытался оказать ей моральную поддержку — в ней на данный момент девушка нуждалась наиболее остро.

Она входила в число тех немногих людей, с которыми Саша постоянно был начеку. Он следил не только за тем, что он говорит, но и как — каким тоном. Он старался не ранить ее каким-нибудь неуместным жестом, стремился не дать ей почувствовать себя забытой и брошенной. За все время общения с ней он не отпустил в ее присутствии ни единой черной шутки из разряда тех, которые так часто от него слышали в других условиях. Мало того, Раиса во многом изменила его отношение к женщинам. Пустоголовые создания встречаются и среди мужчин, все недостатки рода человеческого свойственны в равной степени обоим полам. Как и достоинства. Пожалуй, Раиса избавила его от предубеждения, появлением которого он был обязан Евгении. Исключение из общего правила он делал для единиц, будучи уверенным, что достойные уважения женщины встречаются в среднем одна или две на миллион. И всех таких в Москве он уже знает и может по пальцам пересчи-тать. Теперь же он смотрел на это по-другому. А может, дело было не в Раисе — просто сам он стал старше.