— Он не уйдет? — забеспокоилась Таня.

— Нет. Снег глубокий, он может бежать только по дороге, а по дороге и машина пройдет. Даже если свернет — гам ребята тоже не дураки побегать. Они его в крайнем случае в лес загонят, где нам все тропинки знакомы. Дурак, — фыркнул Михаил. — Нашел куда от нас бежать — в Ясенево.

— Миш, по-моему, он неспроста так рванул.

Соколов кивнул.

— Мы еще на подъездах его узнали. Дрянь еще та. Мы давно за ним охотимся, и на этот раз он не уйдет.

— Он говорил, что у него «крыша» есть.

— Есть. Он на мытищинских работает. Но от этого ничего не меняется — он находится в нашем районе, и мы здесь в своем праве. Никто даже вякнуть не посмеет. Но тебе лихо удалось заманить его — он хитрый, сволочь, дважды у нас из рук уходил. Тебя подвезти до дома?

— Миш, я хотела бы поговорить с тобой.

— Поехали. Ничего, если опять в Сашкиной квартире посидим? Это единственное известное мне место, полностью защищенное от прослушивания.

Таня не возражала. По дороге ее воображение разыгралось с неудержимой силой, она уже видела себя в новом качестве. Вот она — не кто-то, а она! — ловит скрывающегося убийцу Матвеева, вот она пользуется авторитетом даже большим, чем многие ребята в бригаде. А дальше — чем черт не шутит? — она занимает Сашкино место. Думаете, женщина не может справиться с мафией? Ошибаетесь, спорила Таня с неким безликим оппонентом, еще как может, любого мужика за пояс заткнет.

В квартире на первый взгляд все было по-прежнему, только пыль стерта. Но что-то неуловимо изменилось, сразу чувствовалось, что здесь живет не хозяин. Тоска болезненно полоснула по сердцу, но Таня, усилием воли заставила себя не думать об этом. Это личное, это потом, а сначала — дело. Зазвонил телефон, Соколов показал Тане на кресло в гостиной, а сам ушел разговаривать на кухню. И как Таня ни прислушивалась, ей не удалось ничего понять из его отрывочных фраз. Эзопов язык, сленг, жаргон — между собой они, похоже, разговаривать по-русски давно разучились.