— А Сашка?

— Это лишняя потеря времени. Лучше поедем, пока камешки опять не уплыли.

— Как знаешь. Мне все равно.

Через двадцать минут они были на «Филевском парке». Сарычевы проживали недалеко от известной всему молодняку Москвы «Горбушки», где Валера в свое время был частым гостем. Въехали во двор, поставили машину в скверик.

— Какой план? — спросил Чех.

— Обыкновенный. Обрезаем телефонные провода, ты звонишь в дверь и на все вопросы пидористическим голосом отвечаешь: «Почта. Срочная телеграмма». Все учредители фирмы родом из Ставрополья, наверняка там родня осталась. Сочинишь какой-нибудь текст. А я со стволом посижу на корточках под глазком. Войдем и возьмем.

— Лады. Мне нравится.

В лифте Чех прокашливался, учился пищать невинным голосом. Ножом, с которым Валера не расставался, перерезали телефонный провод; Яковлев с «кольтом» на изготовку присел под глазком, прижавшись к двери. Самым сложным было не рассмеяться, когда Чех строил умоляющие рожи в глазок и размахивал листком бумаги. Сарычев не понимал, какая может быть телеграмма в два часа ночи. Чех плаксиво твердил: «Да срочная она... Я-то при чем? Мне сказали доставить, я и доставил...»

В конце концов Сарычев открыл дверь; Валера вкатился, направив пистолет в лицо хозяину квартиры... Сарычев, похоже, не испугался, только удивился. Он стоял в холле, машинально почесывая грудь, в одних семейных трусах и шлепанцах. Всклокоченный, заспанный, обрюзгший, он явно соображал — это кошмарный сон или всамделишное ограбление? На шум из спальни выскочила его жена, спросонок растерявшая все величие почтенной матроны. Теле

Са, весьма откровенно просвечивавшие сквозь ночную рубашку, на плечи накинут легкомысленный розовый хата - тик, волосы растрепаны, без макияжа ее лицо было блеклым и вялым, опухшие ноги вдеты в тапочки. Разглядев пистолет, направленный в лицо мужу, она взвизгнула дурным голосом; Сарычев вздрогнул, неуверенно оглянулся на жену.