Какого рода дела? — пробормотал Бахметов, мельком оглядев перехваченные лентой вьющиеся каштановые волосы девушки. Вблизи Ариадна выгля­дела от силы лет на двадцать — глаза, кажется, сме­ялись, рассеивая перед собой голубые блики света;

Уголки мягких чувственных губ тоже, вроде, подраги­вали в улыбке,— но само лицо было собранным в покое какой-то особенно тихой благородной простоты.

— Наконец-то вернулся ваш голос. Дела обыч­ные — банк Раевского будет держать часть наших де­нег — значительно больше, чем держит сейчас, и мы бу­дем совершать совместные акции для получения обо­юдной прибыли.

— У вас семейное предприятие?

— Можно сказать и так — отец все создал, а я окон­чила два года назад МГУ, куда вы собираетесь ссылать сынов элиты, и отец подтянул меня к делам — я обе­спечиваю правовую сторону его начинаний и немного финансовую, поскольку получила две специальности. Знаю, что и вы сын великой матери — обожаю этот волшебный голос! Вы достанете контрамарку на её выступление? — засмеялась девушка,— Хочется, как в детстве, посидеть где-нибудь в партере в третьем или пятом ряду. Дед, когда был жив, всегда приносил до­мой контрамарки пачками — ему, как маршалу, выде­ляли в оборонном министерстве. И мы сидели вместе в партере. А сейчас всё очень пошло — мне звонит агент и спрашивает, бронировать ли ложу в первый день пре­мьеры? А, может, я по дедушке скучаю — он ведь был для меня всем и даже именем моим меня наградил,— Ариадна говорила почти без остановки, но делала это совсем не быстро и так органично, что Бахметов с лю­бопытством вслушивался в каждое слово — этим любо­пытством, правда, он хотел подавить и легкое раздра­жение от реакции на свой дурацкий выпад.— Смешно, но с детства ему нравилось. Не прочитал, правда, миф полностью — а там всё не так хорошо закончилось. Клубка ниток у меня нет, а яблоко Евы я могу вам

Клубка ниток у меня нет, а яблоко Евы я могу вам дать.

Дать — держите! — проходя мимо стоящего в одной из комнат столика, Ариадна выхватила из вазы ярко-крас­ное яблоко.— Что вы так на меня смотрите? — засме­ялась девушка машинально взявшему подарок Бахметову.— Это вас ни к чему не обязывает. Дед для всех был чудак — взял и назвал сына в пику партсъезду о культе вождя. Да что же это такое?! Вижу, что сегодня вас вообще не разговорить — весь свой жар оставили в экзистенциальном негодовании властью. Могу вас успокоить — эти сынки никогда сюда не вернутся, а особенно дочки; здесь в любом Свиблово можно и по роже схлопотать за папу или за просто так. А там всётаки побезопасней и деньги твои уважают. Я училась с такими сынками на стажировке в Кембридже — они да­леко не все уроды и некоторые даже не прочь принести пользу России. Просто здесь никому ничего не нужно и они опасаются потерять себя. Любовь к обыденному комфорту тоже дорогого стоит — не то, что здесь — за забором и охраной; а просто комфорт по жизни на каж­дом шагу. Да что я вам рассказываю — вы же в нём и выросли. Опять странность — миллионы людей едут туда, а вы один — обратно. Точно — вы очень опас­ный человек. Не дают нам поговорить,— выводя Бахметова из дома под тент летней площадки вроде биву­ака в охотничьем стиле, Ариадна заметила идущего за ними молодого человека в сером костюме.— Берегитесь его — он на правах одноклассника объявил себя моим женихом и искренне претендует на деньги отца. За эти деньги он загрызёт любого.