Вниз и Вверх - Часть 28

Нужно читать и уважать только те книги, которые учат понимать смысл жизни, понимать желания людей и истинные мотивы их поступков.

Горький М.

Библиотека


3
Книга про астронавта
Существуют самые различные книги. Одни из них созданы для того, что бы развлекать читателя, другие
3
Экстремистская книга Квачкова
Книга под названием Кто правит Россией была названа экстремистской. Владимир Квачков – бывший
3
Книга для детей шокирует
Новая необычная книга, выпущенная в Казахстане, повергла родителей в шоковое состояние. А ведь
3
Новая книга Ковеларта
Дидье ван Ковеларт не так давно выпустил новую книгу с интригующим названием «Принцип Полины». В

Опрос на сайте

Любите ли Вы читать книги?
Да, читаю постоянно
Читаю редко
Нет, книги не читаю

Вниз и Вверх - Часть 28

В сопровождении бабушки и нескольких соседок Ив­лита понесла письмо на могилу сестры, чтобы там вслух прочитать его умершей.

Женщины сперва поплакали над свежим, не успевшим осесть холмиком, убрали гнутые прутья венков и сгнившие цветы; затем Ивлита развернула треугольник солдатского письма и, с трудом сдерживая слезы, нараспев стала чи­тать. Ее чтение сопровождал речитатив плакальщиц, время от времени при упоминании кого-нибудь из родни всплес­кивавший горестными восклицаниями: «Горе тебе, не­счастная! Горе тебе!» Сквозь слезы, застилавшие глаза, Ивлита с трудом разбирала слова письма, не вникала в их смысл и потому не сразу заметила, что плакальщицы при­молкли и насторожились, прислушиваясь. Она сбилась, огляделась, увидела потупленное лицо матери, словно оч­нувшись, вернулась к письму и, уже не растягивая слов, все торопливее, скороговоркой дочитала до конца. Если ее не обманывало зрение, Филипп писал умершей сестре (убитой сестре — как тут же пронзило Ивлиту), что он полюбил другую женщину, девчонку-санитарку, ходившую за ним в госпитале, и просил дать ему свободу... Тут Ивли-

Та рухнула на могилу сестры и, раздирая в клочья солдатскос письмо, забилась в истерике:

«Дай ему свободу, Анико! Освободи его, сестра! Вот твоя свобода, подонок! — она била кулаком по слежавшей­ся земле и, швыряя комья, выкрикивала: — На, подавись! Подохни там, где ты есть!»

«Будет, Ивлита, будет! — бабушка трясла ее за плечи, пытаясь поднять.— Нехорошо так, человек на фронте».

«Не на фронте он, мама, а в блудилище, кобель гряз­ный! Братья мои на фронте да убитая им сестра во сырой земле, а он с девками тешится, кобель!..»

...Эту пору — начало войны, смерть матери и после­довавшую за ней вскоре смерть бабушки Анастасии — я знаю главным образом по рассказам, по тому, что я назы­ваю семейным преданием. Воображение с некоторым уси­лием вписывает меня в смутный, нерасчленимый поток, клубящийся где-то за гранью конкретных, моих впе­чатлений. Но я не уверен, что это мои воспоминания, то есть что я не вставляю себя — восьмилетнего — в общий более давний фон.