Свернув с Загородного в свой привычный коридор между стенами домов через дорогу от джаз-клуба, я за­метил пристально глядящих на меня мужчин со сто­роны раскинувшего свои грибки летнего ресторанчика. Моя осторожность и прежде часто казалась мне мни­тельностью и я пропустил мимо внимания этот знак свыше — хотя, что я мог изменить в этот момент? — мужчины уже оказались за моей спиной, а впереди ждала арка моего дома, ведущая к подъездам да к вы­ходу через следующую узкую арку на футбольное поле местной школы. Выход был перекрыт двоими курив­шими мужчинами. Я шагнул в подъезд и тут же был прижат уже знакомой хваткой — в полутьме простран­ства перед лестницей я различил перед собой лица Клода и ещё двоих крепких мужчин в коротких куртках.

Игра подруге, видимо, понравилась.

Без дискуссий,— глухо проговорил Клод.— К тебе домой тебя не приглашаю — ещё отфордыбачишь чего. Не в твоих интересах трепыхаться. Сейчас идёшь с нами для разговора. Выходим через площадку. Ясно всё?

Я кивнул головой, вспомнив ещё четверых у кафе и в арке. Мы молча прошли между кромкой футболь­ного поля и стеной дома в соседний двор, где благо­получно сели в чёрный джип — часть бойцов Клода двинулась за нами на чёрном «Ауди». Через Влади­мирский и Литейный машины пронеслись к Финлянд­скому вокзалу и уже через какие-нибудь двадцать ми­нут выворачивали в зигзагах Глухого Зеленина. В са­мом джипе все молчали — я сидел между теми двоими в коротких куртках и не переставал прикидывать все варианты развития событий. Честно говоря, прежде я сам не влипал так крепко, хотя и вытаскивал из подоб­ных ситуаций других. Отвратительно было сознавать, что тебе никто не поможет; что никто вообще не уз­нает о том, что с тобой произошло; и, что тоже совсем немаловажно, не оценит ресурс твоих побед и потерь.

Машины выехали в хорошо знакомый дворик «Калипсо» и двое моих спутников грубо вытряхнули меня на землю. Подталкиваемый в спину десятком рук, я, спотыкаясь, поднялся на второй этаж, про­шёл коридор и попал в тот кабинет, в котором Клод когда-то наставлял своих штурмовиков. Поначалу в кабинет ввалились все мои сопроводители, но Клод дал отмашку и в нём осталось, считая и автора этих строк, пять человек. В полной тишине меня посадили на стул в центре комнаты — передо мной встали Клод и уже забытая мной Кротова,— удивительно, что в этой сутолоке перемещений я не заметил женщину.