— Он знает об этом?

«•» О чем?

— Что твоя подруга влюблена в него?

Знает! Об этом вся деревня знает.

— А ты в кого влюблена?— спросил я, снимая тряпки с глины. — Тоже вся деревня знает?

Нуца вспыхнула; улыбка, точно смытая, сошла с ее лица. И только я хотел как-нибудь замять инцидент и иску­пить свою вину, как огромная тень деда Касьяна, словно набежавшая тучка, закрыла дверной проем, а он прогудел на мотив шуточной песенки:

— Голубки воркуют, о любви воркуют... Ладо, Ладо!.. Нуцико! Дедушка Касьян к вам в гости!.. Ноги сами приве­ли. Я им сказал: идите куда хотите! Они к вам пришли. Не прогоните? Я вот сяду здесь в тенечке, буду тихо, мирно сопеть, а вы воркуйте... Я помолчу, а вы воркуйте... Что ты дуешься, Ладо? Я этого не люблю: если работа тебе не в радость, найди другое занятие. Дел на свете вон сколько! Касьян всю жизнь паникадилом махал да в купели хаши варил, когда ножки перепадали... Мыслимо ли? Ты ска­жешь — имелись причины? Э-э...

Из моих гостей дед Касьян был самый словоохотливый, но его присутствие в мастерской не только не раздража­ло — успокаивало. Он утвердился за маленьким столиком и, хотя обещал молчать и тихо, мирно сопеть, после первого же стакана вина завел свои бесконечные байки. Его теплый, рокочущий бас создавал уют: в этом он мог поспорить с

Затопленным имеретинским камином. Я думаю, таких людей, как дед Касьян, надо вербовать в Заполярье, на Северный полюс, на дрейфующие льдины: даже сложенное из снежных плит временное зимовье покажется с ним об­житым и славным домом.

Я приступил к работе и уже минут тридцать орудовал стекой, с удовольствием вдыхая запах свежей глины и слу­шая голос Касьяна, как слушаешь гул леса под ветром. Вдруг какая-то неуместная заминка в его рокоте заставила меня обернуться: дед Касьян, задрав бороду, смотрел на стеклянный потолок и грозил кому-то кулаком. Я тоже посмотрел наверх и на краю рамы, почти над своей головой, увидел смеющуюся физиономию Чико: он показывал нам язык и прилипал носом и губами к стеклу.

— Спускайся!— крикнул я ему и махнул рукой.— Слезай, иди сюда!— И, когда голова Чико скользнула вниз и исчезла, я обернулся к Нуце.— Спасибо, Нинуца! На сегодня довольно...