Почему-то, наверное, в попытке самообмана, подумал, что так Лали заманивает меня для примирения. Но ведь я не успел отправить письмо... К тому же телеграмма посла­на не Лали — на третий раз я дочитал до конца:

«Джумбер погиб Похороны двадцатого Тамила».

УБИЙСТВО

Мы шли по проспекту Руставели; я что-то рассказывал ему и вдруг осекся: мы проходили мимо освещенной вит­рины через скопление мальчишек тринадцати-четырнадцати лет, и Джумбер, вынув руки из карманов пальто, виновато^ извинялся и маневрировал с бережной деликат­ностью, чтобы случайно не задеть кого-нибудь из них, а подростки расступались, недоуменно глядя на чудака, годящегося им в отцы, и не могли понять, смеется над ними этот великан или вправду просит прощения — Дру­гие и толкая-то не замечали или жестом убирали их с пути...

Он был убит выстрелом в затылок у дверей своего дома.

Картина убийства, восстановленная следствием, выгля­дит следующим образом: в девятом часу Джумбер подъ­ехал к дому; с двумя большими пакетами в руках вышел из машины и поднялся по лестнице на четвертый этаж; видимо, уемистые пакеты с фруктами помешали ему вос­пользоваться лифтом; на лестничной площадке перед дверыо один из пакетов он опустил на пол, достал из кармана ключ и в ту самую минуту, когда вставлял его в замок, был убит выстрелом в затылок. Экспертиза уста­новила, что стреляли почти в упор, с расстояния не более восьмидесяти сантиметров. По движению пули установле­но, что в момент выстрела убийца стоял за спиной Джумбе­ра на второй или на третьей ступеньке следующего пролета лестницы. По-видимому, он поджидал, затаившись на про­межуточной площадке, используя планировку лестничной клетки, затем неслышно спустился и выстрелил. Сноровка и хладнокровие убийцы не вызывали сомнения в его про­фессиональном опыте. Ради полной объективности рас­сматривалась также нелепейшая версия убийцы-приятеля: некто, дружески беседуя, поднимается с Джумбером по