Опять касаюсь губами ее черной головки, бровей, шеи. У меня кружится голова. Я едва стою на ногах. Все-таки я очень устал.

— Не тронь меня!»— с каким-то жалобным отчаянием вскрикивает она и, забившись, вырывается из моих рук.— Не тронь меня, Ладо!.. Я... Пусти!

— Ну что ты, Нуца!.. Что ты!

— Ничего.— Она отбегает, смотрит неприязненно. Промахиваясь дрожащей рукой, лезет в карман, достает что-то и бросает к моим ногам.— На... Бери. И пока не поздно — уходи!

Я наклоняюсь. В пестрой листве лежат моя самшито­вая стека и деревянная статуэтка — давно забытый пода­рок. Поднимаю стеку.

— Как она к тебе попала?

— Это не твое дело,— отвечает Нуца.

— Нет, это мое дело!— Хватаю ее за руку.— Это мое дело!.. Разве не ты дала ее отцу?

567

— Нет. Нет. Нет! Конечно нет! — возмущенно шеп­чет Нуца и в упор смотрит на меня блестящими от слез глазами.—Неужели я могла? Что ты говоришь, Ладо? Утром нашли на столе, спросили... Я думала, ты обронил, потерял. «Тебя отец подослал?» так ты сказал? Луч­ше молчи, Ладо. Уходи! Беги, пока не хватились! Пока отец с Чико не вернулись.

— Нет, Нуца, погоди...— пытаюсь притянуть ее к себе, но она отбегает, как запуганный зверек.— Успокойся! Выслушай меня...

— Как мне успокоиться, пока ты здесь? Я чтоб вер­нуть... Уходи.

— Ты меня гонишь?

— Да.— Она прижимает руки к щекам. По ее ладони стекает слеза.— Уйди, Ладо! Прошу тебя! Больше не могу!..

— Не обижайся, Нуца... Меня тоже понять можно. Сам себя не узнаю.

— Прощай...— она порывается побежать назад по тро­пинке из Чертова оврага, но вдруг останавливается. На ее лице сперва испуг, потом досада.

— Ну вот... доругались,— упавшим голосом говорит она.