После бессонной ночи как бы легкий хмель туманил голову.

12 А. Эбаноидзе

353

Впереди по дороге шла девочка в меховой безрукавке поверх платья: бойко топала обутыми в сапожки ногами и отмахивалась покрасневшей от мороза рукой; другая рука лежала в кармане жилета. Когда мы поравнялись, она повернула повязанную теплым платком голову:

— Здравствуйте! — Зарумянившееся личико просияло такой искренней радостью и приветом, что я не смог сдер­жать улыбки.

— Здравствуй!

Она пошла рядом, быстро и твердо семеня и изредка взглядывая на меня: глаза у нее были карие, той особой ясности и чистоты, какая бывает только у детей; такие глаза ничего не таят и бесхитростно открыты навстречу миру. Тронутый доверчивостью девочки, я замедлил шаг, чтобы не утомлять ее. Глянула искоса, с улыбкой замотала головой:

— Ничего... Идите! Я и быстро могу!..

Так и шли рядом — она доставала мне чуть выше кар­мана; иногда обгоняла меня и, обернувшись, спрашивала:

— Вы турист, дядя?

— Нет.

— Тогда, наверное, геолог?

— Тоже нет.

— А кто вы?

— Я приехал просто так.

— Просто так? — удивилась она.— Откуда?

— Из Тбилиси.

Она даже сбилась с шага и, забежав вперед, посмотре­ла на меня:

— Из самого Тбилиси?! — Ее детский восторг боролся с недоверием.

— Из самого Тбилиси.

— А почему вы так быстро уезжаете? Вам не понра­вилось у нас, да? Неинтересно? — она состроила кислую гримаску, от которой на ее щеке возникла смешная ямоч­ка.

— С чего ты взяла? Я только приехал.

— Но ведь эта дорога ведет на аэродром...

— Представь себе, я этого не знал. Просто шел и шел. А сама-то куда направляешься? — спросил я, заметив, что мы довольно далеко отошли от села.

— Я — на аэродром,— она махнула рукой вперед.— Там мой папа работает. Самолеты не летают, а он все равно дежурит. С ним по радио говорят, ему нельзя отлучаться

Надолго. Я иногда хожу к нему, чтобы не скучал. То я хожу, то мама.

— И не боишься?

— А чего бояться? — она опять взглянула весело и бесхитростно.— Я только ростом маленькая, а так мне уже скоро десять. Мама говорит, что я много болтаю и пото­му не расту, но это, конечно, неправда, и я ей не верю. У нас в классе одна девочка больше моего болтает, а выше даже всех мальчишек... В школе хорошо! Мы сейчас готовим представление к Новому году; я там участвую в басне про волка и ягненка, вместе с одним мальчиком. Он как будто волк, а я ягненок. Учительница сказала: «Ты будешь яг­ненок, потому что ты маленькая и тебя легко забросить за спину...» Сначала на первых репетициях я очень стесня­лась, когда этот мальчик забрасывал меня за спину. Он уже большой, из шестого класса. Злился — страсть! Все смеялись надо мной, потому что я никак не могла и даже плакала. А потом мама мне сказала, что я напрасно его стесняюсь: он, говорит, нашего рода, нашей фамилии, так что все равно как брат тебе... И я перестала стесняться. Ведь сестры братьев не стесняются, правда?..— Так она та­раторила, и шагала рядом, и улыбалась круглым румяным личиком и карими глазами, и детской доверчивостью и чистотой смягчала коросту стыда на моей душе, унимала боль.