Бабушка умерла на исходе февраля. Похоронили ее рядом с моей матерью, в ногах у первенца Левана, четырех лет от роду сгоревшего в огне скоротечной скарлатины — его обомшелый камень с рельефом агнца стал похож на большую шкатулку.

Смерть изменила бабушку до неузнаваемости: вместо светлой голубки, залетевшей некогда в наше фамильное гнездо, вместо щедрой кормилицы, всем облегчавшей го­рести жизни и дарящей радость, в гробу лежала хищная и злобная самка стервятника, на которую страшно было взглянуть. А ведь считается, что смерть облагораживает лица... Что означало это преображение? Говорило ли оно о чем-нибудь, кроме предсмертных мук?.. Ивлита подошла ко мне, испуганно спросила: «Как она переменилась! Может, это не мама? В больнице не могли ошибиться?» «Не говори глупостей, Ивлита!» — строго осекла ее Этери Георгиевна. Я мотал головой. Меня бил озноб.

До погоста гроб несли на руках. Дорогу развезло, идти было трудно, и несущие часто сменялись; только мы с Джумбером но сменились ни разу, так и прошли в головах у бабушки Мариам весь ее последний путь — от дома до могилы.

Среди ржавых оград, в жиже подтаявшего снега жел­тел сыпучий глинистый холмик и зияла могила. Могиль­щик Малакия, с белыми от малокровия веками и слюнявым ртом, виновато протиснулся через толпу и встал поодаль. От него пахло вином и потом.

Кто-то прочитал телеграммы соболезнования.

Этери Георгиевна сказала прощальное слово.

Из-за плеча Джумбера настороженно и чутко выгляды­вала Тамила. Я проследил за ее взглядом и увидел де­душку: он нетвердо пробирался между людьми, через плечи и головы заглядывая в 'могилу. Мне не передать этого взгляда и не забыть его никогда! Сначала показа­лось, что в нем слишком много житейского, бытового: беспомощная, старческая тревога и забота об усопшей, даже обычное любопытство. Но он был слишком сосредо­точен и настойчив. Он спрашивал, боялся и надеялся. Хотел надеяться. Искал надежду. И не находил... В этом взгляде душа престарелого прагматика и работяги откры­лась до самого дна, и стало видно, как она мается, теряя силы, и ищет опору...